Сдохла священная корова интегрального украинского национализма, которую с начала XX столетия выращивали австрийско-германские «сознательные украинцы» для низвержения или отделения от южнорусской народности, ее истории, языка и письменности.
«Одна мова! Одна держава! Одна нация!» – заклинание мовников, столетнее орудие умерщвления Юга исторической России. И его постигло саморазрушение, спровоцированное самими же проводниками украинского нацизма. Главный идеолог национал-социалистической «Свободы» Ирина Фарион, даже не понимая, что она наделала, совершила к тому же и одиозный кульбит.
«Методология исследования общественного статуса русского (украинского) языка в диахронии (ХIV-ХVII вв.)» – так называлась ее предзащитная публикация в «Филологических науках». Здесь русский язык у нее – как бы украинский.
Как попыталась объясниться с народом соискатель звания доктора филологических наук, язык только назывался русским, а на самом деле он был как бы украинским.
Обалдевший читатель принимается переспрашивать. Значит, и украинский язык является как бы русским? Ну да, отвечает свидома филологиня. Но не всегда. Вот тот, «который в Руси стал церковно-славянским - это украинизированная редакция старославянского языка» (с.81 автореферата).
Первая грамматика собственно украинской литературной мовы, разъясняет непонятливым Фарион, – это «Грамматика словенска» (1643) русина Ивана Ужевича. Ведь русины – это тоже украинцы. Но, конечно, не все. Как бы. Шутка ли, во времена мрачного Средневековья украинская мова (наряду с польским, латинским и церковно-славянским языком) была в четверке (!) мировых литературных языков!
Однако самое главное достижение, по мнению Фарион, даже не это, а формирование книжной украинской мовы (так называемой простой мовы) на основе государственного русского языка Литвы и вытеснение из обихода языка церковно-славянского.
Вот так кульбит. Русский язык Литвы – это есть настоящая украинская мова. Но как бы не всегда и не везде. И об этом знает лишь львовский филолог Ирина Фарион и посвященные в это дело галицийско-украинские ученые мужи. У них, правда, с конкретными примерами – шаром покати: ни литературы, ни достопримечательностей, ни артефактов.
* * *
Первый русский книгопечатник Иван Федоров во второй половине XVI века издавал книги в Москве и Литве одного и того же языка, одной и той же письменности. Собственно, одинаковый русский шрифт использовался как в Заблудове (у современной белорусско-польской границы), так и в Остроге на Волыни, и в самом Львове. Здесь в 1574 году Иван Федоров отпечатал «Азбуку».
На кладбище Онуфриевского монастыря во Львове надгробная плита основателя типографии в Русском воеводстве Польского королевства гласит: «Друкарь москвитин, который своим тщанием друкование занедбалое обновил. Преставился во Львове року 1583 декемвр».
В Киеве в первой трети XVII века архитипограф Российския церкви Павел Берында издал толковый словарь «Лексикон словенороссийский или слов объяснение» (1627).
В нем русская речь относится и к мове народных диалектов (волынского и литовского), и к простой мове, которая в послесловии к «Киевской Постной Триоди» называется «российской беседой общей», характерной для словенороссийских кругов Киева, Львова и Вильно.
В латинской грамматике Ивана Петровича Ужевича (1643) «Lingua sacua» простая мова именуется «словенороссийским языком» — церковно-славянским языком книг, богословия и богослужения, «Lingua slavonica» - простой мовой гражданского, светского, литературного и делового русского языка. А «Lingua popularis» – это диалектная речь, дожившие до наших дней русские говоры, которые невежды обзывают суржиком.
В современной Украине расположены 4 диалектные зоны:
- северномалороссийские говоры (восточнополесский, среднеполесский и западнополесский);
- южнорусские говоры (поднепровский, слобожанский и степной);
- югозападнорусские говоры (волынский, подольский, поднестровский, посанский);
- русинские говоры (бойковский, лемковский, гуцульский, покутянский, подолянский, верховинский, долинян: лемацкий, лишацкий; пряшевских русинов: сотаков, цопаков и крайняков; буковинских русинов).
«Грамматика» полоцкого архиепископа Мелетия Смотрицкого (1648) стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской церкви на несколько веков.
Проста мова составила ядро общерусского литературного языка, поэтому и не оказала практически никакого влияния на современный украинский и белорусский литературные языки, сформировавшиеся значительно позже из диалектной основы.
* * *
И что же здесь зазорного для мовы? Зачем идеологам галицийско-украинской филологической парадигмы, которую развивает Ирина Фарион, наводить тень на плетень и выдумывать несусветную ерунду?
Как говорится, элементарно, Ватсон. До примитивности простая логика обычного нацизма: выдавить, вытравить или убить живое и мыслящее, чтобы самому тотально господствовать на облюбованной территории природы, общества или мышления.
Фашизм – это прежде всего психология тотального овладения окружающим пространством, а уж потом – экономические, политические или военные механизмы его освоения.
Ирине Фарион понадобился украинский кульбит с русским языком, чтобы показать, что ничего, кроме мовы, в русско-украинской филологии нет и не может быть. И никого не может быть, кто это не разделяет. «Одна мова! Одна нация!» - удобно горлопанить, когда в Украине нет ни слобожанцев, ни северян, а русинам указано присутственное место – либо в тюрьме, либо на чужбине.